В заключение можно сказать, что если факт самоубийства может передаваться от
одного индивида к другому, то тем не менее не было еще замечено, чтобы сила
подражания оказала влияние на социальный процент самоубийств. Она легко может
рождать более или менее многочисленные случаи индивидуального характера, но не в
состоянии служить объяснением неравной степени наклонности к самоубийству у
различных стран и внутри каждого общества у частных социальных групп. Действие
этой силы всегда очень ограничено и, кроме того, носит перемежающийся характер.
Если подражание и достигает известной степени интенсивности, то только на очень
короткий промежуток времени.
    Но существует причина гораздо более общего характера, которая объясняет, почему
результаты подражания не отражаются на статистических цифрах. Дело в том, что
предоставленное только самому себе, ограниченное только своими собственными
силами, подражание не может иметь для самоубийства никакого значения. У
взрослого человека, за очень небольшим количеством случаев более или менее
абсолютного моноидеизма, мысль о каком-либо действии не служит достаточным
основанием для того, чтобы вызвать отвечающий ей поступок, если только тот
индивид, в голову которого пришла данная мысль, сам по себе не чувствует особого
предрасположения к соответственному акту. «Я всегда замечал,— говорит Морель,—
что как бы ни было велико влияние, оказываемое подражанием, но одного
впечатления, произведенного рассказом или чтением о каком-нибудь выдающемся
преступлении, еще недостаточно для того, чтобы вполне здоровых умственно людей
толкнуть на подобный же поступок». Точно так же доктор Paul Morequ de Tours
полагает, что заразительная сила самоубийства оказывает воздействие только на
людей, сильно к нему предрасположенных. Правда, по его мнению, это
предрасположение по существу своему зависит от органических причин; поэтому ему
было бы довольно трудно объяснить некоторые случаи, которым нельзя приписать
такого происхождения, если не допустить невероятной и почти чудесной комбинации
условий. Как можно поверить тому, что 15 инвалидов, о которых мы уже говорили,
были все подвержены нервному вырождению? То же самое можно сказать о фактах
заражения, так часто наблюдаемых в армии или в тюрьмах. Но эти факты делаются
легкообъяснимыми, как только мы признаем, что наклонность к самоубийству может
зародиться под влиянием социальной среды, в которую попал индивид. Тогда мы
имеем право приписать факты самоубийства не какому-то необъяснимому случаю,
который собрал в одну и ту же казарму или один и тот же дом заключения
значительное число индивидов, охваченных одинаковым психическим расстройством,
но находим объяснение в воздействии общей среды, окружающей этих людей. И
действительно, мы увидим, что в тюрьмах и полках существует коллективное
состояние, склоняющее к самоубийству солдат и заключенных с такою же
непосредственностью, как и сильнейший из неврозов. Пример здесь — только
случайный повод, вызывающий проявление импульса, и без наличности этого импульса
пример не оказал бы никакого влияния.
    Можно поэтому сказать, что, за очень небольшими исключениями, подражание не
является самостоятельным фактором самоубийства; посредством него проявляется
только то состояние, которое есть действительная производящая причина
самоубийства и которое, вероятно, всегда нашло бы возможность произвести свое
естественное действие. Это последнее обнаружилось бы даже в том случае, если бы
не было налицо подражания, так как очевидно, что предрасположение должно быть
исключительно сильно для того, чтобы столь малый повод мог вызвать его
проявление в действии. Поэтому неудивительно, что факты не носят на себе печати
подражания; ведь само оно не оказывает решающего влияния; а то действие, которое
им оказывается, ограничено очень узкими пределами. ..далее