Всякое живое существо может жить, а тем более чувствовать себя счастливым только
при том условии, если его потребности находят себе достаточное удовлетворение. В
противном случае, т. е. если живое существо требует большего или просто иного,
чем то, что находится в его распоряжении, жизнь для него неизбежно становится
непрерывною цепью страданий. Стремление, не находящее себе удовлетворения,
неизбежно атрофируется, а так как желание жить есть по существу своему
производное от всех других желаний, то оно не может не ослабеть, если все прочие
чувства притупляются.
    У животных, когда они находятся в нормальном состоянии, это равновесие
устанавливается с автоматической самопроизвольностью, потому что оно зависит от
чисто материальных условий. Организм требует лишь, чтобы количества вещества и
энергии, непрерывно затрачиваемые на существование, были периодически возмещаемы
эквивалентными количествами, т. е. чтобы возмещение равнялось затрате. Когда
ущерб, причиненный жизнью ее собственным источникам, пополнен, животное довольно
и больше ничего не требует: в нем недостаточно сильно развита способность
размышления, чтобы оно могло ставить себе другие цели жизни, чем те, которые
ставит ему его физическая природа. С другой стороны, так как работа, выпадающая
на долю каждого органа, зависит от общего состояния жизненных сил и от
необходимого равновесия организма, то трата в свою очередь регулируется
возмещением, и таким образом баланс сводится сам собою. Границы одного в то же
самое время являются и границами другого: обе они начертаны в самой организации
живого существа, которое не может их переступить.
    Но совсем иначе обстоит дело с человеком, так как большинство его потребностей
не в такой полной степени зависит от его тела. Строго говоря, можно считать
определимым количество материальной пищи, необходимое для поддержания физической
жизни человека, хотя это определение будет уже менее точно, чем в предыдущем
случае, и поле более широко открыто для свободной игры желаний, ибо сверх
необходимого минимума, которым природа всегда готова довольствоваться, когда она
действует инстинктивно, более живой интеллект заставляет предусматривать лучшие
условия, которые кажутся желательными целями и которые возбуждают к
деятельности. Однако же можно допустить, что подобного рода аппетиты рано или
поздно достигают известной границы, перейти которую они не в состоянии. Но каким
же образом мы можем определить ту степень благополучия, комфорта и роскоши, к
которой может вполне законно стремиться человеческое существо? Ни в
органическом, ни в психическом строении человека нельзя найти ничего такого, что
могло бы служить пределом для такого рода стремлений. Существование индивида
вовсе не требует, чтобы эти стремления к лучшему стояли именно на данном, а не
на другом уровне; доказательством этого служит то обстоятельство, что с самого
начала истории они непрерывно развивались, что человеческие потребности все
время получали более и более полное удовлетворение, и тем не менее в среднем
степень физического здоровья не понизилась. В особенности трудно было бы
определить, каким образом данные стремления должны варьировать в зависимости от
различных условий, профессий, службы и т. д. Нет такого общества, где бы на
разных ступенях социальной иерархии подобные стремления получали равное
удовлетворение. И однако, в существенных чертах человеческая природа почти
тождественна у всех членов общества. Значит, не от нее зависит та изменчивая
граница, которой определяется величина потребностей на каждой данной социальной
ступени. Следовательно, поскольку подобного рода потребности зависят только от
индивида, они безграничны. Наша восприимчивость, если отвлечься от всякой
регулирующей ее внешней силы, представит собой бездонную пропасть, которую ничто
не может наполнить. ..далее