Общественное сознание, в целом и общем относясь отрицательно к самоубийству,
сохраняло за собой право разрешать его в известных случаях. Подобный принцип
очень родствен основной мысли установлений, о которых говорит Квинтилиан; и он
настолько был тесно связан со всей римской регламентацией самоубийства, что
удержался вплоть до императорской эпохи. Только с течением времени увеличился
список поводов, дающих право на прощение. И в конце концов осталась лишь одна
только causa inyusta — желание ускользнуть от последствий судебного приговора.
Но и тут был такой период, когда, по-видимому, закон, исключавший возможность
прощения в этом случае, оставался без применения.
    Если от античной общины спуститься к первобытным народам, среди которых
процветает самоубийство, вытекающее из альтруистических побуждений, то там будет
очень трудно найти что-нибудь определенное в области обычного законодательства,
относящегося к этому предмету. Однако снисходительность, с которой там
встречается самоубийство, позволяет думать, что оно не запрещено законом.
Возможно, впрочем, что оно пользуется терпимостью не во всех случаях. Но как бы
там ни было, остается несомненным, что из всех обществ, перешагнувших через эту
первичную стадию развития, мы не знаем ни одного, в котором бы личности
предоставлялось без всяких оговорок право кончать с собой. Правда, в Греции, как
и в Италии, был период, когда древние узаконения, относящиеся к самоубийству,
вышли почти совершенно из употребления. Но это имело место только в эпоху упадка
самих античных общин. Поэтому нельзя ссылаться на подобную запоздалую терпимость
как на пример, достойный подражания: она, очевидно, тесно связана с тяжелыми
потрясениями, переживавшимися обществом в ту эпоху. Это было симптомом агонии.
    Подобная всеобщность отрицательного отношения к самоубийству, если не обращать
внимания на случаи регресса, уже сама по себе является поучительным фактом,
способным внушить сомнение слишком снисходительным моралистам. Автору, который
осмелился бы в этом вопросе во имя какой-нибудь системы восстать против
морального сознания всего человечества, нужно было бы обладать особым доверием к
могуществу своей логики; или, если он, считая это отрицательное отношение
обоснованным для прошлого, требует его отмены лишь для настоящего времени, он
должен был бы раньше всего доказать, что в новейшие времена произошло какое-то
глубокое изменение в основных условиях коллективной жизни. ..далее