Но причины здесь могут быть еще б^олее наглядны; они зависят от того
достоинства, которое имеют различные виды самоубийства в глазах каждого народа
или — в пределах одного народа — в глазах известных социальных групп. В самом
деле, различные виды смерти занимают разные места; некоторые считаются более
благородными, другие — более вульгарными и даже унизительными, и способ их
оценки различен у разных социальных групп. В армии, например, обезглавление
считается позорной смертью; в других случаях унизительным считается повешение.
Вот почему повешение распространено в деревнях гораздо больше, чем в городах, и
в маленьких городах гораздо более, чем в больших; это объясняется тем, что этот
вид смерти носит на себе отпечаток чего-то грубого и дикого, что оскорбляет
утонченность городских нравов и тот культ, который городские классы населения
поддерживают по отношению к человеческой личности. Может быть, отвращение к
этому виду смерти проистекает еще от того позорного характера, который придан
этому способу умерщвления по причинам исторического порядка и который утонченный
городской житель воспринимает с большею живостью и чувствительностью, чем
деревенский.
    Следовательно, вид смерти, избранный самоубийцей, есть явление, совершенно не
зависящее от самой природы самоубийства. Как ни тесно связаны на первый взгляд
эти два элемента одного и того же акта, но на самом деле они не зависят друг от
друга; во всяком случае, они обнаруживают только внешнее совпадение, так как,
несмотря на то что оба они зависят от социальных причин, выражаемые ими
социальные состояния далеко не одинаковы; первое нисколько не объясняет нам
второго и требует совершенно самостоятельного изучения. Вот почему, несмотря на
то что обыкновенно исследователи очень обстоятельно говорят о способах смерти,
мы больше не будем останавливаться на этом вопросе. Это ничего не прибавило бы к
тем результатам, которые дали наши предыдущие изыскания.
     ..далее