Гораздо лучше определять ее по непосредственным признакам, которые доступны
всякому наблюдателю, и не затрагивать пока вопроса о ее происхождении. В таком
случае остается только два характерных признака, выделяющих расу. Прежде всего
раса состоит из группы индивидов, характеризующихся своим сходством; но то же
самое применимо к людям одной веры или одной профессии. Поэтому, чтобы довершить
характеристику расы, необходимо прибавить, что сходство это наследственно. Таким
путем образуется особый тип, который независимо от своего первоначального
происхождения обыкновенно передается по наследству. В этом смысле должно
понимать слова Pricharda, который говорит: «Под именем расы подразумевается
каждая группа индивидов, имеющих более или менее общие признаки, передаваемые по
наследству; вопрос же о происхождении этих признаков в данный момент лучше
оставить в стороне». Вгоса высказывается по этому вопросу почти в тех же
выражениях. «Что же касается до разновидностей, существующих в человеческом
роде,— говорит он,— то они получили название рас, что дает повод думать о более
или менее прямом родстве индивидов одной и той же разновидности, но не решает ни
в утвердительном, ни в отрицательном смысле вопроса о родстве между индивидами
разных разновидностей».
    Поставленная в этой форме проблема о возникновении рас становится разрешимой, но
самое слово берется здесь в настолько широком смысле, что делается совершенно
неопределенным; оно обозначает уже не только наиболее общие разветвления
человеческого вида, естественные и относительно неизменные подразделения
человечества, но типы всякого рода. С этой точки зрения каждая группа народов,
члены которой в силу тесных отношений, соединявших их на протяжении веков,
являют частью уже наследственное сходство, могла бы составлять расу. В этом
смысле говорят иногда о латинской, англосаксонской расе и т. д. Можно даже
сказать, что только в такой форме расы могут быть рассматриваемы как живые и
конкретные факторы исторического развития. В общей смеси народов, в горниле
истории, великие, основные и первоначальные расы настолько смешались между
собою, что почти совершенно потеряли свою индивидуальность: «Если они не исчезли
совершенно с лица земли, то от них остались только очень смутные очертания,
отдельные штрихи, которые соединяются между собою в настолько несовершенной
форме, что уже не образуют больше никакой характерной физиономии. Тип человека,
который устанавливается лишь путем некоторых, часто неопределенных указаний на
величину его роста и форму его черепа, не имеет ни достаточной достоверности, ни
определенности, для того чтобы ему можно было приписывать большое влияние на ход
социальных явлений. Более специальные и менее обширные типы, называемые расой в
широком смысле этого слова, более рельефны и неизбежно играют более важную
историческую роль, потому что они в большей степени могут считаться продуктом
истории, чем природы. Но им не хватает объективного определения. Например, мы
очень плохо знаем, какими определенными чертами латинская раса отличается от
саксонской; каждый высказывает по этому поводу свое мнение без всякого научного
основания.
    Эти предварительные соображения предупреждают нас, что социолог должен быть
очень осторожен, принимаясь за решение вопроса о том, какое влияние имеет раса
на то или иное социальное явление. Для того чтобы решить такую проблему, надо в
точности знать, какие существуют расы и чем они отличаются одна от другой. Такая
осторожность тем более необходима, что этот пробел антропологии находится в
прямой зависимости от того, что самое слово «раса» не заключает в себе ничего
определенного. С одной стороны, первоначальные расы представляют теперь только
палеонтологический интерес, а с другой— более тесные группировки индивидов,
носящие в настоящее время это название, являются, собственно, народами или
союзами народов, более братьями и по цивилизации, чем по крови. Раса, понимаемая
таким образом, почти совершенно смешивается с нацией. ..далее