Промышленные и коммерческие отрасли занятий действительно насчитывают наибольшее
число случаев самоубийства в своих рядах. Число это почти равняется тому,
которое относится к свободным профессиям, а иногда даже превосходит его;
особенно резко чувствуется обилие самоубийств в этой категории по сравнению с
земледельческим населением. Это объясняется тем, что именно в сельской
промышленности сдерживающие и регулирующие силы больше всего сохранили свое
влияние и здесь нет такой благоприятной почвы для всякого рода лихорадочных
спекуляций. В этой среде лучше всего сохранились общие основы прежнего
экономического порядка. Разница эта была бы еще более значительна, если бы среди
самоубийц промышленной среды делали точное различие между хозяином и рабочим,
потому что вполне вероятно, что первые сильнее вторых захвачены ослаблением
социальных уз. Громадный процент самоубийств среди так называемых рантье (720
человек на 1 млн) достаточно убедительно говорит нам о том, что к самоубийству
сильнее всего склонны люди, облагодетельствованные судьбой. Все, что требует от
людей известного подчинения, ослабляет влияние вышеуказанного состояния.
Умственный горизонт низших классов ограничен пределом, поставленным им классами,
стоящими выше, и от этого желания их носят более определенный характер. Но те,
кто выше себя чувствует уже одно только пустое пространство, невольно в нем
теряются при отсутствии той силы, которая могла бы отодвигать их назад.
    Поэтому аномия является в наших современных обществах регулярным и специфическим
фактором самоубийств; это одно из тех веяний, которыми определяется ежегодная
сумма самоубийств. Следовательно, можно сказать, что мы имеем сейчас дело с
новым, отличным от всех других типом самоубийства. Разница заключается в том,
что данный тип зависит от характера связи между индивидами и обществом, но не от
того способа, каким эта связь регламентируется. Эгоистическое самоубийство
проистекает оттого, что люди не видят смысла в жизни, альтруистическое —
вызывается тем, что индивид видит смысл жизни вне ее самой; третий, только что
установленный нами вид определяется беспорядочной, неурегулированной
человеческой деятельностью и сопутствующими ей страданиями. Принимая во внимание
его происхождение, мы дадим этому последнему виду самоубийства название
аномичного.
    Нельзя, конечно, отрицать, что между этим и эгоистическим видом самоубийства
существует некоторое родство. И тот, и другой в своем корне определяются
отчужденностью, недостаточной близостью общества к индивиду, но «сфера
бездействия», если можно так выразиться, в этих двух случаях совершенно
различна. В первом, т. е. при эгоистическом виде самоубийства, дефект находится
в собственно коллективной деятельности, которая лишается своего смысла и
значения. Наоборот, при аномичном самоубийстве решающую роль играют
исключительно индивидуальные страсти, которые не встречают на своем пути никакой
сдерживающей силы. Поэтому можно сказать, что эти два типа самоубийства,
несмотря на то что они имеют целый ряд общих точек соприкосновения, остаются
независимыми друг от друга. Можно отдавать на служение обществу все, что только
есть в нашем существе по своей природе социального, и в то же время не уметь
сдерживать своих желаний; можно, вовсе не будучи по натуре своей эгоистом,
пребывать в аномичном состоянии, и наоборот. Эгоистическое и аномичное
самоубийства большую часть своих жертв вербуют в разнородных слоях общества:
первое распространено по преимуществу среди интеллигенции, в сфере умственного
труда; второе наблюдается главным образом в мире торговли и промышленности. ..далее