Два статистика, цитируемые один у Морселли, другой у Ломброзо, правда, пытаются
установить, что заключенные в общем отличаются исключительной склонностью к
самоубийству. Но так как в их данных убийцы не выделяются из ряда других
преступников, то отсюда невозможно сделать никаких заключений по интересующему
нас вопросу. Эти данные подтверждают наши предыдущие выводы. В самом деле, они
доказывают, что само по себе заключение не развивает очень сильную склонность к
самоубийству. Если даже не считать тех, кто убивает себя тотчас после ареста и
до осуждения, все же остается значительное число самоубийств, которые можно
приписать только влиянию, оказываемому тюремною жизнью. Но в таком случае
заключенный убийца должен был бы испытывать влечение необычайной силы к
добровольной смерти; ведь влияние тюрьмы должно было бы еще более усиливать то
прирожденное предрасположение, какое ему приписывается. Но на деле оказывается,
что в этом отношении убийцы стоят скорее ниже средней, чем выше; таким образом,
факт этот ничуть не подтверждает гипотезы, по которой убийца должен был бы, в
силу одного только своего темперамента, иметь естественную склонность к
самоубийству, всегда готовую обнаружиться, как только этому благоприятствуют
обстоятельства. Впрочем, мы не утверждаем и того, что убийцы обладают настоящим
иммунитетом; имеющиеся у нас данные недостаточны для решения вопроса. Возможно,
что при известных условиях важные преступники, не задумываясь, сводят свои счеты
с жизнью и расстаются с ней довольно легко. Но здесь, во всяком случае, нельзя
говорить об общности и необходимости явления, которых логически требует доктрина
итальянской школы. Только это мы и хотели доказать.
    IV
    Остается рассмотреть второе положение итальянской школы. Установив, что убийство
и самоубийство не происходят из одного источника, надо исследовать, имеется ли
реальный антагонизм между социальными условиями, от которых они зависят. ..далее