Такой вид встречается даже среди более простых типов самоубийств; например, он
наблюдается у солдата, который убивает себя вследствие того, что легкая обида
запятнала его честь, или просто с целью доказать свою храбрость. Но та легкость,
с которой совершаются подобного рода самоубийства, не должна быть смешиваема с
рассудочным хладнокровием эпикурейцев готовность человека пожертвовать своей
жизнью не перестает быть активной наклонностью даже тогда, кргда она глубоко
вкоренилась в существо человека и оказывает на него влияние с легкостью и
самопроизвольностью инстинкта. Leroy передает нам факт, который может служить
примером этого. Дело касается офицера, который, после того как уже раз
безуспешно пытался повеситься, готовится возобновить покушение на свою жизнь, но
предварительно заботится о том, чтобы записать свои последние впечатления.
«Странная судьба выпала мне на долю,— пишет он.— Я только что пытался
повеситься, уже потерял сознание, но веревка оборвалась, и я упал на левую
руку... Окончив новые приготовления, я хочу снова попытаться лишить себя жизни,
но хочу выкурить еще одну трубку; я надеюсь, последнюю. Первый раз совершить
самоубийство для меня не представляло никакой урудности; надеюсь, что и теперь
не будет никакого затруднения. Я так же спокоен, как если бы я утром, собирался
выпить рюмку водки; бесспорно, это несколько странно, но между тем это
действительно так. Все написанное — правда. Я умру второй раз со спокойной
совестью». Под этим спокойствием не кроется ни иронии, ни скептицизма, ни
особого невольного содрогания, которого решившийся на самоубийство прожигатель
жизни никогда не мог бы скрыть.
    Спокойствие — полное; никаких следов самопринуждения, акт совершается от чистого
сердца, потому
    что все деятельные наклонности человека прокладывают ему путь. ..далее