В самом деле, мы привыкли смотреть на все неморальное, как на естественное.
Однако если, как мы установили, самоубийство оскорбляет нравственное сознание,
то, по-видимому, невозможно не видеть в нем явление социальной патологии. Выше
мы показали, что даже такое очевидное проявление имморальности, как
преступление, не должно быть обязательно отнесено к категории болезненных
явлений. Правда, что это утверждение может смутить некоторых и, при
поверхностном взгляде, может показаться, что оно колеблет самые основы морали.
Это утверждение тем не менее не заключает в себе ничего разрушительного. Для
того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к той аргументации, на
которой основывается это утверждение и которую можно резюмировать следующим
образом.
    Или слово болезнь ровно ничего не означает, или же оно означает что-то такое,
чего можно избежать. Без сомнения, не все то, чего можно избежать, болезненно,
но все то, что болезненно, может быть избегнуто, по крайней мере в большинстве
случаев. Если не отказываться от различия в понятиях и терминах, то невозможно
характеризовать этим словом такое состояние или свойство существ известного
вида, которого они не могут не иметь, которое неизбежно присуще их организации.
С другой стороны, у нас имеется лишь один объективный признак, могущий быть
эмпирически установлен и доступный постороннему контролю, путем которого мы
могли бы констатировать наличность этой необходимости,— это ее всеобщность. Если
всегда и повсюду, без единого исключения, два явления встречаются совместно, то
будет методологически нелепо предположить, что они могут существовать раздельно.
Но это еще не значит, что одно является причиной другого. Связь может и не быть
непосредственной, но тем не менее она есть, и она необходима.
    Мы не знаем такого общества, в котором бы в различных формах не наблюдалось
более или менее развитой преступности. Нет такого народа, чья мораль не
нарушалась бы каждодневно. Значит, мы должны сказать, что преступление
необходимо, что оно не может не быть, что основные условия общежития, такие,
какими мы их знаем, его логически обусловливают. Следовательно, оно нормально.
Нам нет надобности ссылаться здесь на неизбежное несовершенство человеческой
природы и доказывать, что зло, хотя и не может быть предупреждено, все-таки не
перестает быть злом; это слова проповедника — не ученого. Необходимое
несовершенство — не есть еще болезнь; иначе следовало бы всюду видеть болезнь,
потому что несовершенство — всюду. Нет такой функции организма, нет такой
анатомической формы, относительно которых нельзя было бы пожелать некоторого
улучшения. Говорят иногда, что оптик покраснел бы, сделав зрительный аппарат
такого грубого устройства, каков человеческий глаз. Но отсюда никто не заключил,
да и нельзя заключить о ненормальности строения этого органа. Более того —
невозможно, чтобы то, что необходимо, не заключало бы в себе известного
совершенства, говоря несколько теологическим языком наших противников. То, что
составляет необходимое условие жизни, не может не быть полезно, если только сама
жизнь полезна. Не будем выходить из этих пределов. В самом деле, мы показали,
каким образом преступление может быть полезно. Однако оно может быть для
чего-нибудь полезно только в том случае, если оно осуждается и подавляется.
Совершенно несправедливо мнение, по которому простое зачисление преступления в
разряд явлений нормальной социологии уже означает его оправдание. Если
преступление есть нормальное явление, то нормально также, чтобы оно было
наказываемо. Наказание и преступление составляют одну нераздельную пару. Одно в
такой же степени необходимо, как и другое. Всякое аномальное ослабление
карательной системы вызывает усиление преступности и доводит ее до аномальной
степени интенсивности. ..далее